ТРОЕТОЧИЕ - тексты
Владимир Маслов
В ОДНОГО
Опять один в этом заброшенном дворике. Я привык быть один. Один мечтать, один вспоминать…
Черно-белые отпечатки чьих-то ботинок остались в моей памяти. Лысые горы, лысые реки, лысое небо, всё лысое. А хотелось бы волосатей. Чтоб жизнь была волосатой, мечты, слова, любовь… Бежать надо, подальше от этого дворика. Но куда? К ней. Я знаю, она ждет меня. Нет. Она даже не знает обо мне. Руки опускаются по самое недоверие к самому себе.
Надоело врать всем, что я большой и сильный, умный и культурный, всё знаю, всё умею. Надоело! Надоело играть какую-то роль. Роль бездарную и мучительную для меня. Я хочу.… Жить.
Руки мои, так долго заменявшие меня самого, устали. Хочу нормальной любви и радости. Может она подарит мне её. Чистую и прекрасную. Ту, о которой так много написано. Ту, которую все так хотят. Ту, которую, я отвергал. Но теперь я понял, чего мне не хватало…
Опять один в этом заброшенном дворике. Я привык быть один. Один мечтать, один вспоминать.
Одному сидеть и оттирать с памяти черно-белые отпечатки чьих-то ботинок…
ХЛЕБНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ
И почему всё так вышло? Вчера мы были, пили, развлекались, а сегодня все изменилось. Изменился взгляд, изменился день и даже слова. Они поменяли свое обычное направление и полетели: кто на север, кто на восток, а некоторые просто от хорошей жизни опухли и скончались.
Если изменить слова (вернее их направленность к какому-либо предмету или переносчику жизни, коими являемся мы -не пригодные и недостойные), то происходит, как не странно, какая-либо ситуация. На которую, ещё не наложили свои омерзительно потные конечности всякого рода стандарты или того хуже печати или замки. Тем не менее, такого рода ситуация имела быть место. А также, той ночью, узнала и она о том, что она имела.
Нет, имела не в том смысле, что она вмазывалась в маргарин, а в том, что она поимела ту нестандартную ситуацию. Хлебные шарики, которые скатывались в моих руках сами по себе, потеряли всякий смысл бессмысленного занятия. Они таяли во рту как мед, как жизнь, пролетающая мимо моего окна, как снег в африканские морозы, как небо, находящееся в сумрачном страхе перед наступлением вечной темноты.("О боже!") Как ежедневные минуты счастья, спущенные в канализацию. Одним словом - ГОВНО.
Да! Да!
Пока мы перенаправляли слова, ночь уже закончилась, и мы дружно провалились в небытие, где и провели остаток нашего хлебного наслаждения.
МАРГАРИН...
МАРГАРИНОВЫЙ СОН
-Открывайте! - раздался чей-то голос ранним утром. Дверь распахнулась и…
Она, маленькое беззащитное создание, стояла в маргариновом сне. Лютики расцвели ещё вчера, а она спит. Винегретовое небо бросалось наземь, бросалось так сильно, что все его винегретянки разбегались по миру.
Она, как запеченная картофелинка.… Нет, чипсюлина. Она стояла, просвечивая аппетитной мякотью. Но вдруг я увидел, что мякоть полезла наружу и она из чипсюлины превратилась в клубничный пирог. Потом в мороженное, потом в молочную слякоть, а потом перешла в эфирное состояние. Эфирное облако пошагало по замороженному желе, пробираясь сквозь льняные запреты и запретные просветы. Просвещаясь и запрещаясь, оное создание узнало про открытые двери.
Да. Да! Именно от этого ее стерегла мама. Мама - пуховый клубок сырного мяса. Она по началу пошатнулась, увидев дочь в бесформенном состоянии с бесформиными достояниями, но потом привыкла, и сама стала подогревать ей яблочно-виноградную радость. Радость прыгала, веселилась, но вскоре подросла и от наглости запузырилась. Вскоре эфирному облачку надоели открытые двери, и ему пришлось возвращаться обратно в прозрачное чипсообразное состояние.
-Заходи… - сказала она сквозь маргариновый сон.
МАРГАРИНОВАЯ ЛЮБОВЬ
Любовь, любовь….
Бывает любовь, а бывает полный маргарин. Так мне говорили много, много лет. Так меня учили, и воспитали должным маргариновым образом. Но, как и все люди, которые хотят чего-нибудь добиться, я задался вопросом: А есть ли "Маргариновая любовь"? И с этим вопросом я отправился к ней…
Когда она открыла дверь я, естественно, обрадовался…. Нет, я удивился. Только что вышедшая из эфирного состояния, стояла она с крахмаловыми глазами. С её тела нежно стекал, пробираясь и вмазываясь в самые глубины кукурузной оболочки, маргарин.
"Ага! - подумал я, - маргарин уже есть, дело теперь за малым". Пожав руку и обняв по дружески, я вошел. Она проводила меня в свою комнату, и я почувствовал душный запах, еще не рассеющегося эфира. Комната была обычная. Четыре стены, окно, кровать, шкаф, в который, казалось, был в делан стол и магнитофон. Но меня привлекло другое…. Морская капуста свисала с потолка. Черная, как гуталиновый сироп, который пьют рабочие с винегретянского завода, длинная, как арбузное наслаждение, и скромная, как... только что родившаяся луна.
Она стояла за капустой, разбрасываясь крошками по углам. Может, она шутила, а может, маргарин замерз, из-за чего её чипсообразное тело рассыпалось в разные стороны. Густое чипсовое небо наполняло комнату песочной пылью. Толи сыром, толи паприкой повеяло, я так и не разобрал, но запах был приятный. Мой любимый. Спокойным взглядом, я следил за её хаотичными движениями. Пытаясь не выдавать своего волнения, я ласково улыбнулся, и закрыл глаза.
Грибы дохли как мухи, разлагались, но смеялись. Смеялись над толстыми и влажными задницами, упорно пытавшимися схватить грибы за патлы. Они потели и зверели. Обмазанные маргарином, грибы, легко уходили от острых наконечников хирургических инструментов!
Я открыл глаза… Её и запаха не было, лишь крошки неподвижно лежали в углу. Всматриваясь в них, я вспомнил, как мы познакомились... Стояли мы, потягивая горький дым папоротника, не смея посмотреть друг на друга. Болтали примерно о том что, как клёво быть эфирным облаком, иметь длинный хаер и верить в маргарин. Через пару дней мы уже здоровались за руку, и пили сливочные напитки, через неделю, при встрече, мы обнимались, а ещё через одну мы гуляли, сплетя свои капустные щупальца.
Наш взгляд переливался всеми цветами радуги, издавал дикий крик, который вырывался наружу рисовым ливнем. А вчера, прощавшись, мы слиплись, как медовые шарики, но ненадолго, так как маргарин еще был твердоват. Сегодня проснувшись, я почувствовал, что маргарин растаял. Ну, разве так бывает, что бы за пару недель маргарин превращался в жирную воду. Я знал, что если сейчас я ничего не сделаю, то крошки не когда не наполнятся маргарином, и больше не будет медовых шариков, не будет морской капусты, ничего не будет. Это меня мучило. Надо было принять единственное решение. Правильное.
Страх захватил меня. В моей голове устроила свои не детские игры свекла. Да, да. Именно свекла. Она перерубалась и смешивалась с остальными продуктами моего воспитания, а потом медленно наполнялась холодным майонезом. Холод пробежал по всему телу. Решение было одно, и я его знал, но я боялся это сделать. Жизнь одна и экспериментировать было страшно, но выбора не было. "Может, это любовь - вгрызлась в меня эта мысль, как вгрызаются псы с голодухи, - ну если это так то мне ничего не надо кроме неё. Главное чтобы она была рядом. Пусть она не верит в любовь, но в маргарин она поверит!". С этой мыслью я собрал бездушно лежащие крошки и начал лепить. Обмазывая маргарином её сухое тело, я плакал. Слезы текли и втекали в необъятные просторы океана. Волны шли по всему моему телу и уходили в никуда. Но! Из неоткуда они вернулись, и её чипсообразное тело превратилось в маргарин… Всё с теми же крахмальными глазами она сидела на моих ладонях и смотрела в мои радужные глаза. Легкая улыбка проскользнула на моем лице. Улыбнулась и она.
-Маргарин? - удивленно спросила она, проведя рукой по своему телу. Любовь! - усмехнулся я, превращаясь в медовый шарик.
ВЧЕРА
Рано утром я проснулся, как будто в маргарине. Сердце отбивало хардкоровые биты. Мысли были слегка пошловаты. Они всегда с утра у меня такие, поэтому они быстро у меня прошли.
Все о чем я думал это о ней. Думал с таким наслаждением, что даже почувствовал хрустящую, до злата прожаренную, куриную кожицу. Голова разбухала от малинового варенья. Глаза слезились от попавшего в них маргарина. А вскоре легкие начали вылазить за добычей.
Горький дым папоротника напоминал мне о ней: о её чипсообразном теле, обмазанном маргарином, о её скромной улыбке, о её вскользь бросаемом взгляде, намекавшем о хорошем завтра. Вспоминая о ней, я не заметил, как поднялось солнце, и все стали готовится к приёму гостей. Кочующие проглодиты вдолбились ко мне домой, и стали пожирать всё. Они даже не поздоровались, лишь всунули мне в руки сливочные напитки. Уйдя в свою непригодность и ненужность, я заперся на большой висячий замок. Попивая напитки, я почувствовал, что мне становится плохо. Нехватка дыма папоротника действовала на меня с необычайной силой. Весь маргарин утек сквозь щели моего одиночества, и меня охватила холодная дрожь.
Посмотрев на часы, было около 16 часов винегретянского времени, я на все плюнул и пошел. Я разрывался между эфиром и телом. Эфир говорил, чтобы я шел к ней. А тело просило папоротника. Тело победило, и я пошел искать папоротник. Около тридцати минут меня колбасило от нехватки маргарина, но потом вроде все прошло, и эфир потащил меня к ней. Может это наказание, а может случайность, но самое лучшее, как мне казалось на тот момент, что может случится со мной, - я стал бы пидарасом. Малина перемешалась со свеклой. Мякоть и кости забивали мои артерии, из-за чего я приходил в бешенство. Я готов бал убить самого себя. Острые хирургические инструменты кружились в моих мыслях. Глаза потеряли радугу, а слезы - смысла. Её нет!!! Ни дома, ни на улице. Просто нет!!! Горький дым отравил мой эфир, посадил моё сердце на шокотерапевтическое седалище и погрузился в небытие. Маргарин уплыл куда-то далеко, в затерянный мир. Не было морской капусты, не было медовых шариков, и самое страшное, не было маргарина. Я готов был вскрыть себя и кричать. Услышал бы меня в тот момент какой-нибудь блэкер, наверняка ему бы понравилось. Но это был крик эфира и по этому его никто не слышал кроме меня. В таком состоянии, я отправился домой и уволился в кровать.
Мою спину пронзали холодные иглы ненависти. Всю ночь я думал лишь о ней. "Завтра будет новый день и новый маргарин" - успокаивал я себя. Новый!!! Какое старое затертое слово, но сколько в нем надежды.
Солнце скрылось и мое тело, уставшее бороться со сном, погрузилось в полный гуталин…
СЕГОДНЯ
Сегодня все было, так же как и раньше.
Мы гуляли, сплетя свои капустные щупальца.
В наших глазах блестела радуга. Наши тела были наполнены маргарином. Но уже не было медовых шариков. Они укатились вместе с дымом папоротника. Разбились, как винегретовое небо. Одним словом - умерли. Когда они родятся не известно, а дождя уже не будет. По крайней мере, сегодня.
-Почему маргарин? - спросила она.
-Не знаю. Слово понравилось, -сказал я, спрятав свои уже бессмысленные слезы глубоко в карман и больше ни когда их от туда не доставал.
НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ
